Александр Прозоров - Трезубец Нептуна [= Копье Нептуна]
«Противник уничтожен», — сообщил компьютер. Он явно принимал за врага только ракеты. Но ведь их кто-то выпускал!
— Первый пост, — принял решение капитан, — дайте координаты на излучатели: цель — планетоид, удаление двести сорок три астрономические единицы. — Он немного выждал и скомандовал: — Залп!
Ни в чем не повинный планетоид окутался густым облаком пыли и, медленно вращаясь, продолжил свой путь.
Валун засек гибель своих сигар и перешел ко второму типу атаки. Четыре следующие сигары получили индивидуальные планы подхода к цели и по очереди выскользнули в космос.
— Есть попадание! — доложил первый пост и виновато закончил: — Ничего…
— Внимание, цель — астероид, удаление сорок две астрономические единицы… Залп!
Лучи ударили в поверхность валуна — в стороны полетели вырванные с проводниками фотоэлементы, датчики, локаторы, кабели питания, и по медным нервам валуна прокатилось:
«Обнаружен!»
«Обнаружен! Обнаружен! Обнаружен! Обнаружен!» И все четыре шахты начали лихорадочно опустошать арсеналы, торопясь выбросить навстречу противнику все, что было в запасе.
— Есть попадание! — и через секунду на первом посту радостно закричали: — Есть электромагнитное искрение!
— Мы нашли его, капитан! — крикнул Таури.
— Боевой пост, — неожиданно спокойным голосом вызвал Торсон. — Цель — астероид, два линейных заряда. Огонь.
По сторонам крейсера из бортов выкатились два шарика, оплетенных ажурной паутиной, и исчезли: термоядерные взрывы, зажатые строго выверенными математическими формулами, растянулись в линии с нулевой энергетической плотностью и в соответствии с теми же формулами энергия выделилась возле физического объекта, оказавшегося на линии разряда. Астероид скрылся в облаке разрыва.
— Боевой пост, — повторил капитан. — Цель — астероид, два линейных заряда. Огонь!
Валун содрогнулся от взрыва. По кабельным коробкам, по шахтам трубопроводов, по монтажным люкам газы и пар донесли тепло разрывов до приученного к вакууму энергоблока, но стоило нарушиться жизненно важному равновесию, как системы безопасности распылили гелий, спасая от тепловых колебаний центральное золотое кольцо с накопленной за долгие века энергией. Тепло отступило, сдалось, сверхпроводимость сохранилось. Казалось, все уже в порядке, сложный автономный механизм в безопасности, но тут мир вновь дрогнул, прикатившая волна раскаленной плазмы слизнула гелий со стен, дохнула жаром на золото. И в тот же миг валуна не стало.
Метеорит растекался во мраке ослепительной звездой, но на крейсере никто не имел возможности полюбоваться этим красочным зрелищем.
— Капитан, центральный, двести сорок семь точек!
— Целеуказание на излучателк, огонь по готовности!
Теперь от мостика ничего не зависело. Оставалось только ждать.
Потух свет, тоненько и истошно на весь корабль взвыл реактор — излучатели жрали всю его энергию. Вокруг крейсера возникло облако сплошных разрывов. Корабль тряхнуло. Еще раз. Еще… Реакторы стихли, вспыхнул свет.
«Противник уничтожен». — Компьютер подумал, а потом разразился сообщениями о неисправностях. Тренированный глаз капитана выловил самые важные:
«Выгорел четвертый пост. Потери — пять человек».
«Разгерметизация медицинского поста. Потери — четыре человека».
«Децентровка маршевого двигателя».
«Отказ системы регенерации».
Этого вполне хватало для принятия единственно верного решения. Торсон повернулся к первому помощнику и, скрепя сердце, сказал:
— Дай команду передать сигнал бедствия.
— Что, так плохо? — удивился тот.
— У нас нет ни хода, ни блока очистки воздуха. Девять человек погибло. А для остальных — на семьдесят часов воздуха из корабельного аварийного запаса плюс сорок восемь часов в аварийной капсуле. Еще часов тридцать можно просидеть в скафандрах. Вот и весь наш кислород. Шесть суток. Максимум семь.
— Ай да влипли… — Берг рассеянно подергал себя за ухо. — Да, не повезло…
— Нет, Таури, нам повезло. — Капитан повернулся к монитору и устало закрыл ладонью стекло. — Если б на нашем месте оказался беззащитный транспорт или пассажирский лайнер, было бы намного хуже. Коли уж эта штуковина боевой крейсер из строя выбить смогла… Ну что ты стоишь? Иди, время не ждет.
Глава 1
Земля
«Обязательно посетите эту прекрасную планету, прародину Homo Sapiens,[1] Cactaceae[2] и миллиардеров,[3] экологически чистый мир, уже шестьсот лет не знающий никакого промышленного производства! Только здесь вы сможете насладиться сервисом самого высшего уровня, только здесь вы сможете увидеть почву, по которой гуляли неандерталец, кроманьонец и Джон Траволта, только здесь вы сможете посетить дворцы, в которые тысячи лет запрещалось заглядывать простым смертным, только здесь вы сможете полежать в гробницах, ранее доступных лишь мумиям и их высшим советникам, только здесь вы сможете увидеть арматуру первого в истории космического порта и взять с собой горсть его праха за умеренную цену.
Сила гравитации — 1, удаление от центрального светила — 1, плотность планеты — 1, атмосферное давление — 1, уровень освещенности — 1, уровень радиации—1, активность микрофлоры—1, разброс температур—1, скорость вращения—1, длительность суток — стандартная, орбитальный выбег близок к эталонному».
(Рекламная брошюра туристического агентства «Синий лотос»)Платон Рассольников на мгновение задержался перед черной бездонной пропастью гравитационного лифта и стиснул тросточку обеими руками. Умом он понимал, что гравитационные лифты в десятки раз безопаснее механических, в сотни раз безопаснее орбитальных шлюпок и в тысячи раз — трансгалактических катеров. И тем не менее в кресло катера он всегда садился с легким сердцем, а шахта лифта без единой видимой опоры вызывала у него острый холодок чуть ниже левой лопатки. Но деваться было некуда.
— Сто шестьдесят семь, — сообщил он пустоте перед собой и сделал шаг.
На секунду Рассольников замер в пространстве, после чего ухнулся в свободное падение. Желудок предательски прыгнул к горлу, столкнув на ходу в сторону сердце и зажав легкие. У Платона сбился ритм пульса и перехватило дыхание. И как люди только живут на этой чертовой Земле, с ее дикой перенаселенностью и постоянным прогрессом?
Вспомнить про свое милое двухэтажное бунгало на Гее-Квадрус, без всяких там вакуумно-гравитационных лифтов, зато с бассейном, коротко стриженным газоном из самой обычной местной травы, зеленой изгородью вдоль дороги и трех абрикосовых деревьев Платон не успел— лифт резко затормозил его бренное тело, возвращая желудок на свое законное место, и бесцеремонно выбросил на ярко освещенную площадку.
— Сто шестьдесят седьмой этаж, — сообщил бархатный женский голосок таким тоном, словно напрашивался на стопочку отборной текилы с соответствующим продолжением.
— Сам знаю, — не удержался от ответа Платон и пошел по коридору, громко цокая каблуками по толстому стеклянному полу, под которым перебирали листвой от вентиляции сочные, откормленные мать-и-мачеха, васильки, осока, одуванчики. Придумают тоже…
— Земляне, — презрительно фыркнул Рассольников и толкнул дверь приемной.
— Здравствуйте, — обратила на него свой ясный взор секретарша. — Вы по какому вопросу?
— Мне нужен Дэвид Каннелони. — Рассольников с интересом окинул взглядом румяные щеки девушки, ее чуть задранный носик, округлые плечи и весомую грудь. Кажется, Пиноккио потянуло на «пышечек» — если, конечно, ее не прислали из отдела кадров по квалификационному запросу.
— А разве мистер Каннелони назначил вам прием? — голос секретарши стал заметно суше.
— Иначе с какой бы стати я сюда явился? — Платон постучал по матовой столешнице кончиком трости, и к девушке моментально пришло узнавание:
— Простите, мистер Рассольников. — Она что-то переключила на левой панели. — Профессор вас примет.
Платон толкнул тяжелую створку звуконепроницаемой двери и вошел в кабинет. Сидящий в самом дальнем темном углу, в конце длинного стола из мореного дуба, худощавый человек с коротко стриженными темными кудрями уже поднимался навстречу, широко раскрывая объятия:
— Привет, Атлантида!
— Здравствуй, Пикко!
Полтора десятка лет назад, попивая вместе пивко во время межпланетных олимпиад, забрасывая камнями полицейских во время маршев протеста против индустриализации колонизируемых планет и строительства орбитальных заводов, шляясь по земляческим кабакам во время подготовки к экзаменам, студенты из разных звездных систем даже не подозревали, что закладывают будущую политику государств и монополий, тематику исследовательских центров и музеев, направление развития науки и техники. Однако прошли годы. Бывшие студенты стали хозяевами мелких фирм или начальниками отделений в крупных корпорациях, ректорами институтов и главами государственных департаментов, офицерами армии и корифеями науки. Вполне естественно, при возникновении разных проблем они сразу вспоминали старых друзей и именно им первым предлагали новые заказы, спонсорскую помощь или заявки на перспективные исследования. Только благодаря тому, что ректор Страдфордского университета Дэвид Каннелони, прозванный когда-то Пиноккио за безудержное хвастовство, и Платон Рассольников, получивший тогда же кличку Атлантида, в годы оные вместе вылетели с третьего тура студенческой олимпиады по истории Второй Конкисты, небольшой островной университет ныне мог пополнять свою коллекцию ценнейшими экспонатами, преподносимыми в дар неким независимым археологом, а некий независимый археолог имел возможность время от времени печатать небольшие научные статьи, читать лекции и получать гранты на новые экспедиции.
![Александр Прозоров - Трезубец Нептуна [= Копье Нептуна]](/uploads/posts/books/111759/111759.jpg)
